Из утерянного досье рекрутов в Серые стражи, ферелденский отряд:
Любомысл Броска, истинный гномиец, характер - приближается к нордическому, кандидат в члена Хартии, беспощаден к врагам разумных рас. В порочащих связях был, неоднократно замечен. Выделяется на фоне прочих "пыльников" отсутствием жестокости и чётким следованием извращённо трактуемому им толкованию гномского кодекса чести. Не склонен к убийствам, пьянству, буйству и алчности. Умеет читать, доставал на поверхности учебники людского и древнеэльфийского языков, философские труды древней Империи (см. подробнее донесение агента Борода).
Инструкция отделению Ордена в Ферелден.
Учитывая положение дел в Ферелдене рекомендуем нанять хотя бы двух гномов из невоинской касты, желательно принять какого-нибудь знатного гнома из виднейших домов Орзаммара и хотя бы одного из касты кузнецов. На ваш запрос о возможности принятия наземников и лишённых касты - действуйте на своё усмотрение, высшее командование отдаёт просчёт возможных последствий на ваше усмотрение.
Любомысл всегда питал особое пристрастие к топорам - "Меч это орудие убийства, а вот топор универсален, им и бороду брить и врагов рубать можно". Также Страж всегда недолбюливал различные крайности: "Храбрость - это золотая середина между трусостью и дуростью". Тайной страстью Любомысла было чтение книг, особенно посвящённых отвлечённым рассуждениям о мире и сознании. При первой же возможности вернувшись в Орзаммар он предъявил купленный у денеримских умельцев фальшивый пропус в Хранилище знаний и изучил ранее недоступные записи о древней жизни гномов, карты глубинных троп и заброшенных тейгов, легенды легиона Смерти и многое другое, что очень пригодилось ему в битве с Мором. Даже бродя по эльфийским руинам под лесным Бресилианом Страж иногда натыкался на виденные ранее в пыльных фолиантах руны и символы. Сложные отношения связывали Любомысла с алкоголем, в отличие от Огренп, он старался избегать особенно тяжёлых стадий опьянения, но, в тоже время никогда не мог отказаться от искушения пропустить с последним по стаканчику, точнее бочонку чего-нибудь горячительного. В то же время Любомысл испытывал болезненную тягу к лириуму, пытаясь разгадать его секреты ещё с детства, когда он добывал крупинки это вещества в заброшенных штольнях под Орзаммаром, в молодости проносил контрабандой лириумную руду наверх, а потом стал неофициальным куратором оборота значительной доли лириумного зелья во всём Ферелдене.
Любомысл был феноменально невезуч, и в то же время чертовски удачлив. "Только я мог так вляпаться в этот ваш Мор", - мрачно жаловался он соратникам, обычно наутро после ночных посиделок. Стоило Стражу выбрать место для ночлега - в близлежащее дерево попадала молния, либо из болота налетали комары, либо из под земли внезапно появлялись незамеченные ранее муравьи, находимые в пути съестные припасы почему-то почти всегда оказывались малосъедобными армейскими рационами королевской армии и тому подобное. С другой стороны, вскрывая дрожащими от жадности руками очередной сундук, защищённый магической ловушкой гном в худшем случае зарабатывал проклятье чесотухи или непродолжительный насморк. Когда отчаянно чихающий или сморкающийся гном гордо хвадилися своей магической устойчивостью, Морриган незаметно ухмылялась. Собственно говоря, за большинство внезапных попаданий молний и нашествий паразитов тоже была ответственно именно ведьма...
Отвратительной чертой характера Люомысла, на которую жаловались все его попутчики была безмерная тяга к барахлу. Одних только запасных мечей и кольчужных шлемов он хранил "про запас" не менее 20 штук - и это при том, что Страж пользовался только топорами, а шлем менять ему не приходилось ни разу. Огромные тюки с алхимическими реагентами, непонятными кусками странных гномских древних механизмов, и просто камни, которые могли оказаться "ценной рудой", сопровождали обоз стражей по не слишком-то проходимым ферелденским дорогам. Он даже умудрился протаскать с отядам двух подозрительных соплеменников-гномов, не то просто спекулянтов, не то мародёров, присматривающих за всей этой кучей барахла во время всего Мора!
Что уж говорить о таких общегномских качествах, как любовь к драгоценным камням! Не раз Страж оказывался в какой-нибудь мрачной пещере и начинал вырубать из стены нечто, похожее на блестящий камушек. К сожалению, обычно он делал это боевой секирой, забывая о специально таскаемой для этого кирке, и, в результате, добытый нефрит едва окупал стоимость ремонта секиры у ближайшего кузнеца.
Если же говорить о более серьёзных вещах, то Мор сильно изменил всё, чего коснулся. И хотя заметить эжто по большому счёту было некому, Любомысл сильно изменился. Из хамоватого, расчётливого контрабандиста от сал чем-то иным. Тяжелые испытания, нелёгкий выбор, постоянные схватки с врагами и просто попавшимися под руку людьми и нелюдями ожесточили его. Он обрёл свой смысл, которого никогда не было в жизни неприкасаемого, в следовании тому же кодексу Стражей, понимая его так, как по его мнению, понимал его Дункан.